Рейтинг старейшин на Кавказе 70% – выше, чем у Путина

Северный Кавказ остаётся «черной дырой» для социологии. Одно из немногочисленных исследований показывает, что образ Кавказа в остальной России сильно отличается от действительности: главная проблема здесь – безработица, ваххабитов не поддерживают, 60% недовольны жизнью, 50% людей уже уехали с Кавказа, 82% хотят оставаться в составе России.

Институт социального маркетинга провёл в 2011 году комплексное социологическое исследование «Общественное мнение и эффективность политики государства на Северном Кавказе», включавшее в себя массовые опросы населения (выборка — 3500 респондентов, репрезентирующая население всех шестиреспублик СевероКавказского федерального округа), а также серию фокусгрупповых дискуссий и экспертных интервью. Данные исследования приведены в журнале «Полития», №4, 2012.

Напомним, что с 2006 года на Северном Кавказе прекращены исследования московских социологических центров (точнее, открытые исследования). Тем более ценны результаты опроса Институт социального маркетинга, показывающие цельную картину жизни в этом регионе.

Исследование выявило высокую степень неудовлетворенности кавказцев положением дел в их республиках. В целом по региону им в той или иной мере недовольны 60% респондентов против 39% довольных. Это один из самых высоких показателей в России.

Наиболее негативно оценивают ситуацию в свой республике жители Дагестана (76% совершенно или скорее недовольных – антирекорд для всей России), Кабардино-Балкарии (70%) и Карачаево-Черкесии (68%). Чуть менее пессимистично население Северной Осетии (62%) и Ингушетии (56%). На общем фоне резко выделяется Чечня, положение дел в которой устраивает 85% жителей (см. табл. 1). Чечня, наоборот, – абсолютный рекордсмен по этому показателю во всей России.

Вопреки распространённому мнению, проблема терроризма, религиозного экстремизма и вооруженных столкновений силовиков с «лесными братьями» не является для жителей региона главной. Основная беда Северного Кавказа — экономический застой, вызванный распадом советской экономической системы, и его важнейшее следствие — деградация традиционного рынка труда, массовая безработица, от которой страдает в первую очередь молодёжь.

Чрезвычайно остро стоит там и проблема коррупции как в верхних эшелонах власти, так и в повседневной жизни людей. Что касается других (и весьма многочисленных) социальных проблем, то степень их злободневности варьирует от республики к республике (см. табл. 2).

Проблема номер один для Северного Кавказа — безработица. Она лидирует в восприятии жителей пяти из шести северокавказских республик, причем оценки её важности в среднем в два раза превышают оценки значимости следующей проблемы, а именно коррупции. Лишь в Дагестане беспокойство по поводу безработицы несколько уступает озабоченности терроризмом. Опросы фиксируют тяжелое эмоциональное состояние населения, его усталость и раздражение в связи с невозможностью найти работу. Именно отсутствием работы респонденты часто объясняют уход молодежи «в лес» (в террористы).

О размахе коррупции говорят не только общие оценки жителями положения дел в республиках, но и описания ими своего личного опыта вовлеченности в коррупционные практики. Результаты опросов впечатляют: около половины респондентов сообщают, что за последние год-два им приходилось сталкиваться с ситуацией, когда какой-то чиновник просил или ожидал от них «неофициальной платы или услуги за свою работу». По этому показателю Северному Кавказу тоже принадлежит печальное лидерство в стране.

Не менее важно, что многие смирились с необходимостью взяток. Другого пути решить свои жизненные проблемы они не видят. Для пятой части жителей Северного Кавказа коррупция уже стала нормой жизни, и они дают взятки, не задумываясь, а половина готова «давать» в зависимости от эффективности подношения, то есть от степени адекватности размера запрашиваемого ожидаемому результату. И лишь четверть кавказцев не собирается давать взятки (и, видимо, не даёт) «ни при каких обстоятельствах».

Ощущают ли люди себя защищёнными в своих городах, селах и республике в целом или, напротив, испытывают страх за себя и своих близких, во многом зависит от доверия к правоохранительным органам — полиции, прокуратуре, судам. Степень доверия к этим органам во всех республиках, за исключением Чечни, крайне низка и в полтора два раза уступает уровню недоверия. Даже в Чечне, где доверие превышает недоверие, около 35% населения не доверяют правоохранительным структурам.

Следует отметить, что бóльшая часть террористических актов на правлена именно против сотрудников правоохранительных органов — как месть за противоправные, насильственные действия самих правоохранителей, что вызывает неявное одобрение населения.

Жители северокавказских республик ощущают себя чужими в России, низведенными до положения людей второго сорта. Исходящие от центральной власти предложения обустраивать жизнь у себя дома, а не приезжать в более благополучные регионы «со своим уставом» воспринимаются как дискриминация. Чувство чужеродности в собственной стране создает почти непреодолимый негативный эмоциональный фон. Наиболее сильных это провоцирует на борьбу, которая в условиях Северного Кавказа чаще всего приобретает форму религиозного противостояния. Исламский фактор работает как защитный механизм, позволяющий сохранить идентичность, опереться на братство единоверцев.

Жители Северного Кавказа довольно низко оценивают эффективность решения государством беспокоящих их проблем. Больше всего нареканий вызывают республиканские власти. Если выключить из рассмотрения Чечню, население которой в последние годы выражает (во всяком случае, в опросах общественного мнения) удовлетворение деятельностью руководства республики, то окажется, что «высокую» оценку работе республиканских властей ставят лишь от 1% до 9% жителей региона.

Во всех республиках, кроме Чечни, деятельность федеральной власти оценивается несколько выше, нежели республиканской. Примечательно, что при этом Чечня выделяется и необычайно низкой долей тех, кто подвергает сомнению эффективность федеральных структур, —7% против 27—41% в остальных республиках.

Согласно результатам исследования, наибольшим доверием на Северном Кавказе пользуются старейшины. Уровень доверия к ним везде превышает 70%, а в КабардиноБалкарии и Чечне достигает 84 и 90% соответственно. Далее следуют президент и глава правительства РФ – в среднем по республикам им доверяют около 65%.

Почти такое же доверие (от 63 до65%) выражают люди к республиканским и центральным СМИ — телевидению, радио, газетам. И это снова необычный результат: почти нигде СМИ не пользуются таким большим авторитетом, как на Кавказе.

Затем идут религиозные деятели — представители муфтията, исламские священнослужители, имамы, которым в среднем доверяют 60% жителей региона (в Чечне и Ингушетии таковых 86% и 75%).

Наименьшее доверие в регионе вызывают органы власти как федерального, так и республиканского уровня, большой бизнес и ваххабиты, религиозные экстремисты: доверяющих им меньше, чем недоверяющих. Особенно выделяются в этом плане религиозные экстремисты, называющие себя борцами за чистоту мусульманской веры. В четырех из шести республик недоверие к ним превышает доверие на 85%, да и в двух оставшихся — Ингушетии и Чечне — они пользуются доверием лишь у 12 и 9% жителей соответственно.

Население Северного Кавказа постоянно сравнивает условия жизни у себя в республиках с положением дел в соседних регионах и России в целом. И, как правило, это сравнение не в пользу республик, что и побуждает кавказцев переезжать в другие регионы страны.

Одной из активно используемых жителями Северного Кавказа на протяжении последних двух десятилетий форм протеста является переезд в другие регионы страны или за границу. Результаты исследования показали, в какой степени и почему население региона «голосует ногами». Из ответов участников опросов следует, что у половины жителей северокавказских республик кто-либо из близких родственников уже уехал в другие регионы России или за границу.

И процесс этот продолжается: отвечая на вопросы анкеты, 18% респондентов сообщили, что они сами или их близкие родственники в обозримом будущем собираются уехать из республики. Больше всего охваченных «чемоданными настроениями» в Дагестане (26%), меньше всего — в Ингушетии (11%).

Данные опросов свидетельствуют о том, что население Северного Кавказа не верит в эффективность выборов как средства выражения массовых запросов и требований и инструмента изменения самой власти, и заставляют усомниться в высокой активности северокавказских избирателей. Судя по ответам респондентов, почти половина жителей республик голосовать, как правило, не ходит. Откуда берётся почти поголовная явка на выборы, зафиксированная в официальных отчетах избирательных комиссий, остается только догадываться. По некоторым данным, реальная явка на федеральных выборах на Северном Кавказе не превышает 30%.

Как бы критически ни оценивало население ситуацию в России, подавляющая его часть (82%) не мыслит существования своей республики вне России, будь то в форме независимого государства или в составе некоей федерация. Даже в Ингушетии и Чечне, где сильнее всего проявляются сепаратистские настроения, более двух третей граждан делают выбор в пользу России.

+++

Ещё в Блоге Толкователя  о жизни на Кавказе:

Повседневная жизнь во время войны в Дагестане

В Дагестане 14-й год идёт борьба исламских повстанцев против местных и федеральных властей. За это время погибли тысячи людей с обеих сторон, и пока не видно, как остановить эту войну. Лучше всяких боевых сводок о реальном положении дел в Дагестане говорят фотографии обыденной жизни в салафитских селениях и семьях.

***

Тёмный век на Кавказе

Кремль сделал ставку в Чечне на непопулярных политиков – на отца и сына Кадыровых вместо Алханова или Хасбулатова. Сама Чечня расколота на два лагеря – чуть больше половины выступают за союз с РФ, остальные – за вооружённую борьбу с ней. Но и эти знания о республике относятся к 2005-му – позднее социсследования в Чечне, да и на всём Кавказе прекратились.

***

Чеченские батальоны Кремля: армия академика Кадырова

Чечня – это единственный регион России, откуда не набирают рекрутов в российскую армию и где Кремль согласился на создание местных подразделений, подконтрольных де-факто лишь главе республики. По разным данным, в распоряжении Рамзана Кадырова находится от 10 до 30 тысяч вооруженных и боеспособных людей.  Некоторые наблюдатели считают их главной опорой режима Владимира Путина.