Чечня: надежность социологических измерений

В течение последних полутора десятков лет Чеченская Республика оставалась "белым пятном" с точки зрения социологии — на ее территории не было проведено ни одного представительного социологического исследования. С марта по ноябрь 2003 г. социологическая служба "Validata" организовала в Чечне несколько серий фокус-групп и 12 репрезентативных опросов взрослого населения (18 лет и старше). В каждом опросе участвовали по 1000 респондентов, проживающих в 85 населенных пунктах, пропорционально представляющих все районы республики. Это первые систематические и представительные исследования в новейшей истории Чечни. 
Возможность проведения опросов в республике вызывала некоторые сомнения из-за традиционных представлений об особенностях "чеченского поля": продолжающаяся война, разрушенные коммуникации, полное отсутствие достоверной статистической информации о населении республики, враждебность и недоверие людей, личная опасность для исследователя. Начиная исследование, мы отдавали себе отчет во многих проблемах, с которыми нам предстояло столкнуться в этом неспокойном регионе. Однако мы изначально исходили из того, что в науке не бывает территориальных и национальных особенностей, и ставили перед собой задачу построить исследование, следуя всем методическим правилам — так, как это обычно 
делается при проведении опросов в любой мирной стране, так, как мы бы делали это в Москве, Париже, Нью-Йорке или Липецке. Для получения качественного материала важно было свести к минимуму влияние "чеченской специфики" на методику исследования. Иначе начинать эту работу было бы просто бессмысленно. 
В какой степени нам удалось этого добиться? Подробное описание выборки, методики проведения опроса и восприятия его респондентами, которое приводится ниже, позволит получить достаточное представление о надежности измерения и достоверности полученных нами данных. 
Описание выборки 
Построение выборки начиналось с того, что была получена статистика о численности жителей в каждом из более чем 300 населенных пунктов Чеченской Республики. Для этого были использованы данные, имеющиеся в распоряжении районных, городских и сельских администраций, которые позволяют судить как о численности жителей в отдельных населенных пунктах, так и в каждом из районов республики, а также позволяют оценить доли городского и сельского населения. На этой основе был сделан случайный отбор населенных пунктов. В выборке оказались 85 населенных пунктов разной численности, пропорционально представляющих все районы Чечни. Объем выборки (1000 человек) мы определи- 
ли "эвристическим" путем, основываясь на нашем предыдущем опыте, который показывает, что 
1000—1500 единиц наблюдения достаточно для репрезентативности выборки. 
Из-за отсутствия статистической информации о половозрастной структуре населения Чечни (когда готовилось исследование, результаты переписи населения 2002 г. еще не были опубликованы) в первых исследованиях мы вынуждены были исходить из так называемых условных квот, рассчитанных на основе предположения, что каждый год в Чечне рождалось равное количество людей. 
Чтобы получить более точное представление о демографической структуре населения республики, в каждой анкете мы просили респондентов перечислить пол и возраст тех, кто живет с ними под одной крышей, не называя их имен. Таким образом, беседуя с одним человеком, мы получали информацию обо всей его семье; собрав сведения от тысячи респондентов, мы попутно смогли узнать о примерно 5 тысячах человек, а в ходе всех опросов — о десятках тысяч жителей республики. Уже после третьего, четвертого исследований, была получена довольно устойчивая статистика о структуре населения Чечни. Это открыло возможность для косвенной оценки репрезентативности выборки и ее корректировки: на основе полученного половозрастного распределения населения был проведен ремонт выборки, а данные пересчитаны. Кроме того, устойчивость результатов в повторных исследованиях в социологии традиционно свидетельствует о достоверности полученных данных, поэтому устойчивость статистики о структуре населения Чечни служила убедительным доказательством надежности измерения в целом. 
Организация исследований и подготовка интервьюеров 
В условиях отсутствия практики социологических опросов в Чечне мы вынуждены были создать полноценную исследовательскую сеть фактически "с нуля". Сейчас в эту сеть входят более 100 интервьюеров, прошедших специальное обучение и подготовку. Организацию сети можно считать первым шагом на пути к созданию национального Центра изучения общественного мнения Чеченской Республики. 
Базой для создания исследовательской сети стал Чеченский государственный университет. Преимущества университета в данном случае очевидны: с одной стороны, университет для чеченцев является средоточием ученых, интеллектуальной силы, олицетворением научности и объективности. С другой стороны, преподаватели и студенты, с точки зрения людей, дистанцированы от власти и более других склонны к трезвому и правдивому восприятию ситуации. В силу этих факторов университет может вызывать доверие. 
Очень важным этапом организации наших исследований был набор и подготовка интервьюеров. Одной из главных сложностей в организации количественных исследований в Чеченской Республике является то, что в некоторые зоны и населенные пункты просто невозможно попасть чужому человеку. Формально никаких ограничений нет, но в реальности интервьюер не сможет работать в некоторых селах и даже районах, если он родом не из этих мест. Этот факт необходимо было учитывать при наборе интервьюеров — нам предстояло собрать выходцев из населенных пунктов, заданных выборкой. Для этого мы через министерство образования республики пригласили в 
университет для подготовки учителей из разных районов республики. Вторую половину интервьюерского корпуса составили преподаватели и студенты университета. 
Все интервьюеры прошли гораздо более серьезное обучение, чем обычно проходят интервьюеры в России. Дело в том, что работа интервьюера на территории Чеченской Республики имеет ряд особенностей, и ограничиться простым инструктажем было нельзя. Например, дом, в котором интервьюер должен был случайным образом отобрать семьи для опроса, мог оказаться полуразрушенным, и в нем могла проживать только одна семья. Для того чтобы интервьюеры знали, как действовать в подобных ситуациях, каждый из них получил специальную брошюру-инструкцию с описанием методики отбора респондентов и техники проведения опроса. В ней подробно рассказывалось, как найти дом на улице, в селе, как отобрать респондента, как убедить людей, что опрос не организован Кадыровым, а интервьюер не является агитатором местной администрации. 
Привлекая интервьюеров к исследованиям, мы опасались за их жизнь и здоровье, и инструкция предписывала им в случае угроз ни в коем случае не спасать анкеты, а спасаться самим. Однако анализируя комментарии интервьюеров, сделанные ими в маршрутных листах, можно прийти к выводу, что серьезных проблем с проведением опроса или прямых угроз для безопасности интервьюеров не возникало. Были единичные требования "прекратить опрос в нашем селе" или предъявить документы, разрешающие опросы. Специальная подготовка интервьюеров, предварительное обсуждение возможности таких ситуаций, а главное, — про- 
стой жизненный опыт интервьюеров помогали успешному проведению опросов без "чрезвычайных происшествий". 
Чтобы исключить возможную недобросовестность опрашивающих и перепроверить данные, организаторы исследования обычно просят интервьюеров фиксировать адрес и проводят контрольный опрос. Однако в Чечне уверенность в конфиденциальности опроса приобретает решающее значение, и попытка записать адрес может быть воспринята как потенциальная угроза и опасность. По этим причинам контроль в Чечне мы осуществляли косвенными способами: с помощью подробных маршрутных листов, в которых интервьюеры описывали схему отбора респондентов, а также с помощью вопросов-ловушек. И, конечно, особую роль в этих условиях приобретает мотивация интервьюеров. Чтобы интервьюеры действительно прониклись сознанием исторической значимости их миссии для Чечни, во время инструктажа мы много говорили о том, насколько важно то, что мы делаем, для правильного понимания Россией и миром того, что происходит в Чечне, для выработки правильной политики относительно Чечни. 
Восприятие опроса населением 
Очень важная тема для исследований в Чеченской Республике — адекватность восприятия опроса респондентами. Нам часто приходилось слышать, что запуганное войной и террором население Чечни будет отвечать на острые политические вопросы неискренне, что сведет на нет усилия даже добросовестного исследователя. Наш опыт убеждает в обратном. 
Проведенные нами исследования показывают, что население респуб- 
лики вовсе не так "запугано", как это пытаются представить многие наблюдатели. В летних опросах 2003 г., результаты которых мы многократно публиковали1, значительная часть электората "не боясь" отказывала в доверии главе администрации, с возмущением говорила о "беспределе федералов", блок-постах или затягивании процесса Буданова. 
Желание высказаться на столь острые политические темы, во-первых, связано с тем, что в течение десятков лет народ Чечни стремился, но не имел возможности выразить свою точку зрения. Психологически это напоминает ситуацию с первыми перестроечными опросами, которые проводились в средине 80-х годов: "Неужели наша точка зрения кому-то интересна?" Чеченское общество крайне политизировано, и если проблемы, которые выносятся на исследование, актуальны для общественного сознания, люди с удовольствием размышляют на эти темы. 
Во-вторых, люди устали бояться. Безусловно, у какой-то части респондентов могло возникнуть предположение, что интервьюер (незнакомый человек) имеет какое-то отношение к ФСБ, местной администрации или является агитатором (накануне референдума и выборов такое предположение было вполне разумным). Чтобы добиться доверия респондентов, мы должны были убедить их, что организация, которая проводит опрос, действительно хочет понять людей, выяснить их отношение к проблемам республики, а не работает в интересах каких-то отдельных лиц или группировок. Поэтому каждый наш интервьюер имел при себе официальное удостоверение, информационное письмо за подписью ректора ЧГУ, на анкетах, предъявляемым рес- 
пондентам, стоял штамп университета. Большинство полученных нами данных публиковалось в чеченских СМИ, о деятельности Центра мы рассказывали на местном телевидении. Важную роль в повышении доверия населения к опросу должен был сыграть и статус интервьюера (учитель или студент), и тот факт, что, как я уже говорил, мы искали интервьюеров, родом из тех мест, где проходили опросы, поэтому их принимали как "своих", охотнее разговаривали с ними. Все эти факторы в совокупности в большинстве случаев снимали опасения и тревожность респондентов. 
Конечно, огромное значение здесь имеет и сам характер вопросов, умение их задавать. Нельзя задавать вопрос "осуждаете ли вы терроризм?" — это то же самое, что спросить, осуждает ли человек убийство ребенка. Вопрос надо ставить иначе, например: "Как бы вы назвали подрывы с участием шахи-дов-смертников: действиями сопротивления, актами отчаяния или террористическими актами?" Такая формулировка вопроса позволяет получить более содержательную информацию и косвенно оценить ситуацию. 
Однако чтобы быть уверенными в высоком качестве полученного материала, мы внимательно контролировали реакцию населения. В каждую анкету были включены вопросы методического характера — каким было поведение респондента во время интервью, где проходил опрос (дома, на улице, или во дворе), пустили ли интервьюера в дом, какие вопросы вызывали затруднения респондентов. Анализ этих данных служит серьезным доказа- 
1 См., например: Все за, но большинство против //Еженедельный Журнал. 2003. № 27. С.18-21; Если игра будет честной //Эксперт. 2003. №38. С. 62-70. 
тельством адекватности реакции респондентов на вопросы анкеты и надежности полученных нами результатов. 
Так, распределение ответов интервьюеров на вопрос: "Если говорить в целом, каково было поведение респондента во время интервью?" позволяет говорить о том, что отношение населения к опросу было скорее заинтересованным, чем настороженным или враждебным. Заинтересованность высказывали около 60% респондентов, в 14—16% случаев их поведение было безразличным, в 7—8% случаев — скептическим, в 12—22% случаев — настороженным. Наконец, недружелюбное или враждебное поведение было зафиксировано лишь в 2—3% случаев. Описывая в маршрутных листах условия, в которых проводился опрос, многие интервьюеры также отмечали, что к ним отнеслись "доброжелательно", "заинтересованно", "приняли как гостя". 
О том, что люди охотно вступали в коммуникацию с интервьюерами, говорит и высокий показатель отношения числа успешно проведенных интервью к числу попыток провести интервью. Отказы участвовать в опросе сейчас — очень распространенное явление даже в мирной ситуации. Так, на Западе считается нормальным, если отказчиками становятся 7 из каждых 10 потенциальных респондентов. Какова в этом смысле ситуация в Чечне? Анализ данных маршрутных листов интервьюеров свидетельствуют, что вероятность успешного проведения интервью на территории Чеченской Республики в среднем равна 72%. Так, на 1054 интервью одного из наших опросов приходилось: незавершенных или прерванных интервью — 9, отказов от интервью — 48, не пустили в квартиру — в 8 случаях, не оказалось 
подходящего респондента — в 122 случаях, никого не оказалось дома — в 74 случаях, дом оказался пустым или разрушенным — в 37 случаях. В другом опросе отказов на то же число интервью было значительно меньше, всего 18. Таким образом, в целом можно утверждать, что число отказов и прерванных интервью вполне приемлемо и не является превышающим норму для опросов, проводимых в любом другом месте на территории России. 
Надежность измерения в значительной степени определяется условиями и местом проведения интервью. Согласно избранной методике, опрос нужно было проводить "один на один" по месту жительства респондента. Заглянув в наши методические отчеты, можно увидеть, что во время летних опросов около половины всех интервью (49—55%) проводилось во дворе дома, 31—40% — в помещении и только 9—15% — на улице. Что касается условий проведения интервью, то большая их часть (57—65%) проходила за столом напротив друг друга, около 25% — сидя в неприспособленном помещении, и 7% — стоя. При этом наши данные свидетельствуют, что в 40—45% случаев посторонние при интервью не присутствовали; в 20—27% случаев, по оценке интервьюеров, присутствующие не прислушивались к разговору; в 21—25% случаев присутствующие "прислушивались, но не вмешивались"; наконец, в 8—11% случаев интервью сопровождалось вопросами посторонних лиц. Таким образом, видно, что условия проведения интервью в целом соответствовали предъявляемым требованиям. 
Возможно ли сейчас проводить в Чечне репрезентативные исследования, которые соответствовали 
бы всем требованиям современной социологической науки? Наш опыт убеждает в том, что возможно. Для этого есть необходимая база: в Чеченском государственном университете сформировалась и продолжает развиваться аналитическая группа интеллектуалов — основа будущего центра изучения общественного мнения. Корпус хорошо подготовленных интервьюеров насчитывает более 100 человек, их силами можно обеспечить опрос 1000 респондентов в 85 населен- 
ных пунктах. Некоторые интервьюеры участвовали в шести-семи опросах и стали настоящими профессионалами. Устойчивость данных, доброжелательное отношение населения к опросу, готовность отвечать на самые острые вопросы об отношении к власти свидетельствуют о том, что проводимые нами опросы дают достаточно надежные результаты, и при разработке адекватных процедур общественное мнение в Чечне вполне поддается измерению.